Перекресток проспекта Независимости и улицы Янки Купалы. Каждый день по нему хожу. Проспект — широкий, а улица Купалы — пятиполосная. Если ты на велосипеде, то пересечь ее легко и просто. Пару раз крутанул педали — и на другой стороне, у цирка, или в сквере. И если ты молод и здоров, то перейдешь улицу быстро. Тех семнадцати секунд, что бегут на светофоре, тебе с лихвой хватит.
Несколько дней тому назад стал свидетелем вот какой сцены. Улицу Янки Купалы у цирка переходила женщина на костылях. Она торопилась, с большим трудом преодолев бордюр, ступила на переход, но успела сделать лишь несколько маленьких шагов, может четыре–пять, я не считал. И тут зеленый свет сменился на красный, а женщина–инвалид оказалась на проезжей части, даже до середины улицы не успев доковылять. Собрался изрядный поток автомобилей. Пешеход торопился, но каждый шаг давался ей с трудом. И тут некоторые водители принялись громко, настойчиво и нервно сигналить — торопя человека, выказывая неудовольствие задержкой движения! Правда, сигналили дальние, те, кто не видел инвалида, но тут же подали громкий голос и пару первых авто… Женщина растерялась, на несколько мгновений застыла на месте, глядя на стоящие машины с мольбой и испугом. Хотела вернуться, но передумала — ей надо было к автобусной остановке напротив цирка.
Я подумал о том, что почти все в нашей жизни устроено странно. Мы словно не берем в расчет тех, кто не такой, как мы. Вот даже переходы рассчитаны на людей здоровых и быстрых, для которых преодолеть двадцать–тридцать метров не составляет труда. Но ведь не все такие. Есть старики, для которых пройти быстро даже это небольшое расстояние — настоящая проблема. Не один раз видел таких растерянных и испуганных бабушек с дедушками.
Но, по большому счету, я даже не о красном и зеленом, не об отведенных семнадцати секундах, а о другом.
Мы живем так, словно знаем, что никто из нас никогда не окажется в меньшинстве. Не заболеет, не сломает ногу–руку и даже старость каким–то чудесным образом нас обойдет. Что мы всегда будем пребывать в счастливом состоянии молодости и крепкого здоровья. Нам никогда не понадобится инвалидная коляска, костыли, забота посторонних. И пандус у нашего подъезда, как и широкая дверь — не для нас. Он для кого–то другого, постороннего, далекого и незнакомого.
Мы нервно сигналим, выказывая свое неудовольствие, чертыхаемся, злимся, ругаемся…
Оказаться в меньшинстве — это еще то испытание. Попадаешь в другую страну, где говорят на незнакомом языке, где у людей кожа другого цвета, уклад непривычный — вот ты и в меньшинстве. Теряешься, оглядываешься, иногда оторопь берет. Небо над головой, облака и звезды кажутся иными. Вроде бы ты и видишь и слышишь все, а чужой. Ощущаешь к себе хорошо если только настороженное отношение, а бывает, что и враждебное.
Сегодня мир меняется очень быстро. То, что еще недавно казалось незыблемым, размывается. Границы стираются и исчезают. Мы уже не удивляемся, услышав иностранную речь в своем городе. Терпимо относимся к тем, кто одет не так, как мы… У кого разрез глаз и цвет кожи отличаются от нашего.
Мы учимся быть вежливыми и терпимыми. Старательно учимся. Правда, получается не всегда, но процесс пошел, и по–другому уже не может быть. Даже те, кто сегодня в большинстве, начинают понимать, что эта ситуация временная.
Не надо сигналить! Ведь завтра ты можешь оказаться в меньшинстве. И не обязательно, что будешь ковылять на другую сторону дороги. В меньшинстве можно стать со своей религией, политическими взглядами, кулинарными пристрастиями, да и с чем угодно.
Есть базовая ценность — уважение. И относиться терпимо друг к другу мы должны, невзирая на то, кто из нас в большинстве, а кто в данный момент является меньшинством. Вот, собственно, самое главное, ради чего я и написал эту колонку.
Женщине–инвалиду помогли забраться в автобус двое бородатых парней в шортах и татуировках. Сделать это оказалось просто. Пол автобуса вровень с остановкой, а водитель не торопил, прекрасно понимая ситуацию.
