Дорога в жизнь без государства и доноров

Дорога в жизнь без государства и доноровВ белорусской столице – городе-двухмиллионнике – есть напрочь убыточные МТЗ и МАЗ, в которые государство ежегодно вкачивает астрономические суммы. И не для модернизации, а чтобы не останавливать конвейер и регулярно выплачивать рабочим зарплату. Могут ли эти гиганты сами себя прокормить? Так сегодня даже вопрос не стоит.

В самом южном уголке страны, городе Столине с населением в 13 000 человек, работает маленькое социальное предприятие «Дорога в жизнь», где практически весь персонал – люди с инвалидностью.

На него государство не тратит ни копейки. Сначала с оборудованием немного помогали западные партнеры, а сейчас нет и этого. В двух деревянных домах еще польской застройки производятся текстиль и керамика: постельное белье, спецодежда, глиняные сувениры, свечи. Предприятие никто не субсидирует, правительственные делегации сюда не ездят, и, тем не менее, цеха потихоньку работают, а персонал получает пусть совсем небольшие, но заработанные, а не подаренные, деньги.
О том, как социальное предприятие выжило без господдержки и какая от него польза беларусскому обществу, мы поговорили с директором УП «Дорога в жизнь» Мальвиной Выдрицкой.
 Вы работаете в социальной экономике около 15 лет. Дайте, пожалуйста, определение этому понятию. Не по науке, а так, как вы его понимаете.
– Главная цель экономики такого типа – это социальный эффект. Наша задача – занять молодых людей, которые хотят, но не могут трудоустроиться.
– Вспомните, пожалуйста, как начиналась ваша работа в этой сфере?
– Меня выбрали председателем общественной организации (Столинской первичной организации ОО «БелАПДИиМИ» – прим. авт.), потому что мой ребенок – тоже с инвалидностью. Я согласилась, хотя сначала, если честно, не очень понимала, что буду там делать.
По профессии я – бухгалтер, когда-то работала в Минском районе в сфере сельского хозяйства. Наверное, поэтому и занялась производством, а не культмассовыми мероприятиями, например. В стране более 60 регионов, где есть наши общественные организации. И все они очень разные. Профиль каждой зависит от того, кто ее возглавляет. Я в итоге занялась тем, что мне ближе.
Дорога в жизнь без государства и доноровВ 2000 году мы взяли в аренду свое первое здание, где решили сделать швейную мастерскую. Брали с условием, что когда отремонтируем, нам отдадут его в собственность. Но как только мы привели здание в порядок, оно сразу понадобилось местным чиновникам.  В конце концов помещение мы отвоевали. Но прежде, чем начать рабочий процесс, нужно было обучить наших ребят. Помогло местное ПТУ, которое организовало для них курсы шитья.
И в 2002 году работа началась. Ребята, конечно, пришли разные. Помню глухонемого парня, с которым наладить рабочий процесс было очень сложно. Но все-таки мы его научили.
На том этапе государство выделяло деньги на зарплату работникам, а то, что они шили, безвозмездно передавалось больницам. То есть они получали зарплату, а все остальное (производственные затраты – прим.авт.)… Надо было как-то крутиться.
– Вы работали в том числе и с западными партнерами? Как они вам помогали?
– В свое время эта территория пострадала от Чернобыльской катастрофы. Тогда, в начале 2000-ых, иностранцы активно посещали наши края. И мы начали искать с ними контакты. Познакомились сначала с делегацией из Германии, позже – с голландцами. Партнеры помогли нам с ремонтом здания.
Потом они несколько раз приезжали. Привозили то ткани, то швейную машину, то еще какое-нибудь оборудование. Позже пригласили меня к себе, я побывала и в Германии, и в Голландии, посмотрела на их социальные предприятия. Конечно, мне хотелось бы организовать работу инвалидов на таком же уровне, но пока мы далеки от этого.
– Вы вышли на самоокупаемость в итоге?
Дорога в жизнь без государства и доноров— Да. Хотя зарплаты у нас небольшие. Что касается хозяйственных расходов,  мы стараемся свести затраты к минимуму. Ни государство, ни западные партнеры нас не обеспечивают, но это и не цель. Главное – чтобы наши ребята работали, чтобы они не теряли смысл жизни.
– Давайте подробнее про государство. Ну, не помогают – ладно. А не мешают ли?
– Если взять местное руководство, то за тринадцать лет работы они не были здесь ни разу. Естественно, я бываю в нашем исполнительном комитете, но успехом у них не пользуюсь. Говорят, позорю свою страну. Наверное, потому что критикую государство. Один местный чиновник как-то сказал, что я – “птичка, которая об*ирает свое гнездо” (смеется прим. авт.).
– Как по-вашему, нужна нашей стране социальная экономика?
 Конечно. Но как ее развивать сегодня? Как только выходит какое-то положение, более или менее стоящее, то через полгода жди другое, гласное или негласное, которое перечеркнет предыдущее.
– Что вы имеете в виду?
– Мы работали с местной районной больницей, шили им постельное белье. И все шло нормально, пока не вмешался облздрав. Он предписал этой больнице, как и всем другим в области, закупаться в Пинском психдиспансере (там тоже есть мастерские). Больница подчинилась, ведь облздрав – это вышестоящая инстанция, и никакого дела до нашей организации им нет.
Мы выходили даже на председателя облисполкома. Он согласился, что было бы куда лучше, если бы деньги из Столинского района не уходили в Пинский, и обещал разобраться. Проблема, однако, не решилась.  И это только один пример, можно вспомнить другие.
– Вы говорили, что ваши работники трудятся охотно. Речь идет обо всех?
– Конечно, ребята  разные. И мамы у них тоже разные. Приходишь к ним, говоришь, что есть вот такие мастерские, первый вопрос: «А сколько мой ребенок будет зарабатывать?». Я не знаю, может, у нас менталитет такой, что мы сразу о деньгах думаем? А то, что ребенок будет общаться, развиваться, родитель не понимает. Некоторым проще, чтобы родственник-инвалид сидел дома. Покорми его – и все проблемы.
Молодые люди тоже бывают замкнутыми. Пришел, посидел день-два и больше не хочет. Но это, скорее, исключения. В основном работают с удовольствием.
– Профессиональный успех или неуспех ваших работников влияет на их настроение, мироощущение?
– Да. Взять цех, где делают керамику. Вот я возвращаюсь с ярмарки, они всегда идут смотреть, какие коробки я привезла: пустые или полные. Спрашивают, что лучше продается, что хуже. Когда в цеху открывается печь с готовой продукцией, все собираются ее рассматривать. Бывает, что при обжиге керамика портится. Тогда, конечно, расстраиваются, говорят: «Ну, конечно, самое красивое, как обычно, треснуло». Мне и самой каждый раз очень интересно, хоть я и работаю здесь уже много лет.
Портал о социальной экономике Беларуси

Похожие посты

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Перейти к содержимому